Магницкая Вера Владимировна

1952

Назад в список         На главную

                                            Описания эльфов в различных мифологиях различаются, но, как правило, это светлые существа, духи леса, дружественные человеку.

«Википедия»

Вот, вот! Помните эльфов из андерсеновской дюймовочки и эльфов-воинов Толкиена? Совсем разные!

Вера Магницкая была из первых, но с некоторой модификацией. Сотканная из нервных флюидов, походку имела нетвердую, поскольку плотность тела была промежуточная – Вера и не взлетала ветром уносимая, и твердо осесть на поверхность почвы не могла. Чудны дела твои, Боже!

С Верой меня свела Алтайская практика после 3-го курса. Попала она туда, очевидно, по договоренности между академиками – Магницкий попросил Смирнова и тот ее направил к Округину – аспиранту, на которого я имел глупость ишачить на кафедре два года. Однако суров был академик Магницкий, раз направил свое эфирное создание в такие дикие края. А может быть, Вера сама настояла на таком испытании – тогда еще больше ей респект и уважуха! Ведь могла бы где-нибудь в Подмосковье, а то и вовсе до кольцевой дороги минералы рассматривать – например, на стенках московского метрополитена, а она на Черную Убу улетела.

Правда, не с самого начала и не до конца она там была. Сперва нас с Казакевичем забросили на берег речки и мы обустраивали лагерь: печку из камушков сложили, ямы всякие понарыли, палатки растянули, дров накололи. При этом жратву нам почему-то забывали подбрасывать и мы периодически подкармливались местной рыбой размером с аквариумную гуппи, которую ловили марлевым пологом, а еще ягоды первые в лесу искали. Когда же все было готово (даже повариху из местного кулинарного техникума заполучили), тогда и Веру привезли.

Суров был край алтайский – каждый день дождь и туман, и фуфайка – самая легкая  одежда. И в эти погоды (разгар лета) вдруг Веру нам с неба спускают.

Работа наша заключалась в добывании материалов на стрежанском свинцово-цинковом месторождении аспиранту Округину .  Жадный и бессовестный эксплуататор, как все аспиранты, Округин заставлял нас выполнять совершенно бессмысленную работу, как то: воровать для него керн на местном кернохранилище, сидеть по 12 часов в мокрой штольне и зарисовывать ее стенки, копировать каротажки, делать замеры трещиноватости и многое другое, что конечно нигде потом не использовалось, а было свалено в пыльные углы и позже выметено на свалку. 

В штольню Вера не допускалась – все ведь знают, что эльфы под землей дематериализуются. Керн воровать не могла – эльфы честный народец. Поэтому она в основном камералила, копируя какую-то бесполезность для диссертации Округина. Но, должна же она была и в поле как-то отметиться. Вот меня ей в сопровождение и определили (или наоборот, ее ко мне – ну не деду же Казакевичу такими глупостями заниматься – пусть салага Мырлян отдувается, решил Округин). Маршруты я любил, потому что это делалось на лошадях. Но в случае Веры лошадь исключалась. Попробовал я ее после долгих уговоров усадить на спину монгольского лошака, но не тут-то было. Коньку сразу же передался высокий импульс ее нервного трепетания, и он шарахнулся, куда его косые глаза глядели. Вера моментально уехала в глубокий обморок и кульком повалилась с коня, запутавшись в стремени, а я одной рукой за Веру другой за повод испытал нагрузку на разрыв. Но устоял – и эльфу нашему жизнь спас. А она наверняка не помнит это – ведь без сознания была. Поэтому в маршрут ходили пешком.

Вот в этих маршрутах я и узнал, чем дышат эльфы. Она наизусть цитировала знаменитого Вини-Пуха, знала такие детали из жизни ослика И-А, что волосы на голове дыбом вставали, очень правильно с нужной интонацией озвучивала похождения Чебурашки , и вообще знала многое другое из жизни существ типа Карлсона, с которыми, как настоящий эльф, она несомненно была знакома лично. Мы шли по лесу и Вера мне все это рассказывала, без утайки – спасибо ей за приобщение к миру Славных Злонетворящих!

Иногда мы пели. Очень она любила песню «С чего начинается родина». Мы ее так часто пели, что я до сих пор все слова помню. По дороге я Веру периодически пугал – «Верка , медведь справа». Но от частоты использования такой пугалки острота восприятия дремучих чащоб у нее пропала, и если бы мишка на самом деле появился, Вера, взмахнув ручкой, только сказала бы «Сгинь мырляновская пугалка, я тебя совсем не боюсь».

Придя на  запланированное обнажение работали: я лазил с компасом по стенке замеряя азимуты и углы падения, а Вера записаторствовала внизу, отмахиваясь от комаров. По обнажениям, согретым короткими выглядами солнца ползали мелкие гадюки, я их отлавливал и помещал в мешочек для образцов на поясе. Вере про гадюк не говорил – подумайте сами, тащить обморочного эльфа назад в лагерь – страшное наказание. Но любопытная Вера спрашивала - "А что это у тебя в мешочке шевелится?". «Да это махорка отсырела, вот ее и пучит» - отвечал я. Всем известно, что у эльфов особые уши. Наглые дремлины и гоблины используют их для просушки лапши домашнего приготовления. Каюсь, я вел себя как самый грязный гоблин.

Зачем гадюк собирал? – теперь и не вспомнить, но более странно было, зачем их потом вез через весь Союз в Молдавию. Там, не зная что с ними делать, отдал их моему однокласснику, «ботанику» Грише (Гершель), который в силу перенесенного в детстве полиомиелита с природой общался преимущественно внутри квартиры, и любил разглядывать живой мир изнутри – препарируя лягушек и мышат. Гриша к тому времени стал студентом медиком и пугал меня, тогда уже курящего, раком нижней губы.  Потом Гриша уехал с мамой и папой в Эрец Израильский и стал там врачом, и вел образ жизни исключительно здоровый. Но вот, два года назад получаю известие, что Гриша мой умер…..от рака нижней губы.  «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется».

Виноват, оторвался от темы. Так вот Вера – изумляющий эльф и трогательный человек – на Черной Убе. Жила она в палатке желтой материи у самой кухни, поэтому ей было и светлее и теплее. Вставала рано, если вообще спала. Я часто поутру (когда от холода и сырости пузырь требовательно сжимался) выбираясь ползком из палатки через прогнивший полог в ближайшие кусты, мог наблюдать величественную картину: хмурое утро, лиловые снега Ивановских Белков на горизонте, на берегу стоит Вера – эльф в телогрейке, и тонкие космические лучи, отражаясь от стекол ее очков режут плотный туман, бессильными хлопьями опадающий в свинцовые волны Убы, где одинокий хариус гоняет слепых мух над водой. Захватывающая картинка – злое время никогда не ослабит ее фееричность в моей памяти.

Потом пришел август и Веру срочно увезли то ли в Крым, то ли в Сочи – отогреваться. Я еще два месяца кормил комаров, последний месяц сентябрь вовсе один в компании монгольского лошака, разделяя его овсяную трапезу – других продуктов мне не оставляли. А потом выпал снег и меня, сжалившись, тоже забрали в теплую Москву.

И там в Москве, на правах старого знакомца, я иногда попадал в эфирный флюид, который окружает всех эльфов. Вера какое-то время снабжала меня литературой из библиотеки академика, которую уже нельзя было к тому времени встретить в публичной библиотеке. Так, например, я впервые прочитал Булгаковского Мастера с Маргаритой. Она мне принесла журнальные книжки, вся дрожа, и взяла самое честное слово, что я никому больше не дам, а  буду читать сам, втайне и на белом полотенце. Я почти все выполнил – прочитал с фонариком за одну ночь под одеялом, вот только чистого полотенца у нас не водилось.

А потом кончилась учеба и пропала Вера – эльф из моей жизни. Слух прошел, что она поехала на БАМ строить магистраль, но потом, как оказалось,  это были враки. А как было, я не знаю.

Но в 2005 году вдруг узнаю, что жив эльф друг Вини, и пребывает в университете на инженерной кафедре, ну я и напросился, и мы встретились. Крылья у эльфа побелели, но за стеклами очков по-прежнему угадывался трепет и нервная зыбь.

Вера вышла замуж, родила двух эльфят, рано овдовела, а два года назад умер сам  академик. Живет она нелегко, но все равно светленько.

Я совершил ужасный поступок, во время нашей встречи – Вера накупила бутербродов к чаю, а я их все сожрал…не подумав, что может быть враз проглотил большую часть ее зарплаты. Мучает это меня страшно – жду, когда опять попаду в Москву, что бы исправить содеянное.

Я знаю, что эльфы бессмертны, но все же:

Здоровья тебе Верочка, сил, и покоя.

Писано:16.09.2009

На Алтае 1972 ( слева безымянный школьник)

Вера в зимнем ландшафте (1973)

На 30-летие

В 2005 на своем рабочем месте

 Те самые бутерброды, за которые мне до сих пор стыдно. Прости Вера!